В интервью журналу Fashion Room Magazine яркий харизматичный актер Виктор Пипа рассказал редакции, что повлияло на выбор творческой профессии, о проекте артистов Большого театра «Рок и Опера», а также о характерах своих персонажей. Актер также поделился с редакцией журнала своей работой сценариста, уточнив, что сейчас работает сразу над двумя сценариями.
FRM: Виктор, расскажите как вы пришли к актерской профессии?
В.П.: По первому образованию я учитель младших классов и пионервожатый. Так вот в педагогике говорится, что на формирование характера ребёнка влияют три фактора: наследственность, среда и воспитание. Видимо, на меня повлияла вся тройка. Я родился в украинской деревне, где вся жизнь пропитана традициями и фольклором. Свадьбы, проводы в армию, праздники Ивана Купалы, святого Михаила, Рождество с колядками и щедровками, день села и множество других. На каждый из них собирались сотни деревенских жителей. Люди участвовали в обрядах, гуляли, выпивали, а потом танцевали так, что пыль на площади напоминала спустившееся на землю облако. С прибаутками и хохотом. И можете себе представить, что творилось в душе ребёнка, когда, за свадебными столами триста человек одновременно затягивали «Несёт Галя воду» или «Цветёт терен». Сотни мужчин и женщин проникновенно поют о любви и разлуке. На фоне алого заката, цветущих деревьев и запаха свежей травы. Это пробирало до дрожи и завораживало. Поэтому не удивительно, что уже в пять лет я пел со взрослыми множество колядок (им учила моя мама и бабушка) а, натренировавшись со стулом, танцевал на свадьбах польку. Девочки моего возраста танцевали чаще всего плохо и я внаглую приглашал на танец взрослых тёток. А мой моряцкий танец «Яблочко» в детском садике всегда сопровождался бурными аплодисментами. Примерно в этом же возрасте я начал подбирать на слух свои первые мелодии на баяне. Видимо повлияла и наследственность-смесь украинского по маминой линии и циганско-итальянские корни моего отца. А артистизм, как известно, присущ и той, и другой нации. Наверное, всё это и сподвигло к выбору такой профессии. Хотя, по второму образованию я - преподаватель русского языка и литературы и лишь по третьему – актёр театра и кино.
FRM: Скажите, что во время учёбы было самым интересным и что можете выделить?
В.П.: Актёрскому мастерству меня учил ученик Товстоногова Виктор Григорьевич Рыбченко. Он каждое занятие начинал с того, что «сравнивал нас с плинтусом». Его методика была невероятно строгой и даже жестокой. Но лишь со временем я понял, что он воспитывал в нас не только профессионалов, но и личностей. Со своими правилами и своим хребтом. И я ему за это очень благодарен. Думаю, именно духовная составляющая и отличает настоящего актёра от предприимчивых ребят из КВНа и спортсменов, считающих себя артистами в силу своей известности. Помимо штудирования тем по ремеслу, нас заставляли читать романы, наблюдать за людьми, ходить на спектакли, концерты и выставки. Нас приучали к постоянному труду над собой и материалом. Его фразу: «Мастеровой не может не работать, иначе он теряет тайну ремесла» я помню всегда и вряд ли когда забуду.
FRM: А как отличить простым обывателям профессионального актёра от непрофессионального, да и вообще, хорошего актёра от плохого?
В.П.: Товстоногов говорил, что игра хорошего актёра волнует, а плохого – оставляет с холодным носом. Примерно так же можно отличать игру таланта. Либо цепляет, либо – нет. И не надо сидеть и думать: «Наверное, я что – то не понимаю, не дорос…» Если не понятно, не волнует – вставайте и уходите, или переключайте кнопку телевизора и не жалейте о сделанном. Хотя есть и профессиональные критерии. Вот самый простой из них: вы видите в кадре два человека, один из них говорит текст. Обратите внимание, что делает в это время другой. Если просто слушает и ждёт своей очереди – он пуст. Его не волнуют мысли и чувства персонажа, и значит, он - плохой либо не профессиональный актёр и, скорее всего, не знает, что значит работать в «зоне молчания». И органичное существование в кадре совсем не говорит о том, что человек знаком хотя бы с азами профессии. Я не говорю уже о том, чтобы сыграть поведение характера. Когда мы начинали играть на себя, мой мастер кричал: «Уйдите на хрен со сцены! О вас в этой пьесе не писали! Вы обязаны играть характер персонажа!». Хотя в современном кино всё чаще используется типажность, а не умение актёра перевоплощаться.
FRM: Вы не первый, кто говорит о засилии дилетантов.
В.П.: Надеюсь, не последний. Я нередко слышу от коллег о наплыве непрофессионализма. В такие моменты я спрашиваю: «А почему вы не поставите их на место? Может не стоит быть настолько интеллигентным, чтобы позволять раскрученным дилетантам указывать вам, как играть, снимать и ставить? Даже, если вы от них зависите» Да, я прекрасно помню классика: «Мы все учились понемногу. Чему-нибудь и как-нибудь». Но я твёрдо убеждён, что если кто-то хочет называться актёром – он должен сначала освоить профессию. Вот и всё. Иначе, представьте, что бы мне ответил стоматолог, если бы я начал давать ему советы по протезированию.
FRM: Есть какие-то актеры или актрисы, которые вдохновляют вас и чья игра в кино вам близка по характеру?
В.П.: Безусловно, есть. Мне нравится школа и работы Михаила Чехова. Мне близок по духу и дерзости Гари Олдмен. Меня восхищает мощь Луспекаева и деликатная игра Олега Даля. Я никогда не забуду, как отыграли финальные события Холли Хантер в фильме «Пианино» и Уилл Смитт «В погоне за счастьем». Недавно посмотрел «Меня зовут Кхан». Работа Шах Рукх Кхана – это космос! В своё время я сыграл в коротком метре Иры Ситковой «Очки» полуслепого художника и знаю, что значит простроить поведение инвалида, не вызывая к нему жалости. Кхан сыграл невероятно человечную судьбу аутиста. Он прилепил меня к экрану и не отпускал все три часа истории. Но мне никогда не нравилось подражать. Мне это всегда претило. И даже во время учёбы, когда надо было кого – то пародировать, я делал это без вдохновения. И дело не в самоутверждении или боязни заповеди «не сотвори себе кумира». Мне просто интересно жить своей, в том числе и профессиональной, жизнью. В такие моменты я вспоминаю Пушкинское «Пиндемонти». И я благодарен тем режиссёрам и продюсерам, которые доверяют мне на площадке, дают свободу и разрешают заниматься творчеством. Например, Алексею Мурадову, который в сериале «Власик» разрешил мне сыграть Утёсова таким, каким я его чувствую и понимаю. Хотя и под его присмотром.
FRM: Вам ближе кино или театр?
В.П.: Театр и кино – это левая и правая рука моего организма. Посвятив себя чему – то одному, я буду чувствовать себя инвалидом. Я одинаково инфицирован и сценой, и камерой. И для полноценной жизни мне нужно и то, и другое. Хотя с некоторых пор появилось третье направление – работа сценариста.
FRM: Вам интересно было бы получить роль в жанре фантастики?
В.П.: Мне интересны не плоские персонажи. Не зависимо от жанра. Особенно, если этой ролью я могу что-то сказать. И, желательно, созидательное. Ведь самое главное в искусстве – это идея. Когда – то Качалов сказал: «Если в роли есть слово «мама» - я на неё соглашусь». Хотя, безусловно, люблю фантастику. В отличие от фэнтези, она меня интересует больше. Видимо потому, что в произведениях Стругацких, Брэдбэри, Экзюпери, Азимова, Беляева, Ефремова и Булычёва нахожу гораздо больше смысла, чем (да простят меня любители кинопопсы), в приключениях подростка с волшебной палочкой или жизнеописаниях гномов, эльфов и гоблинов.
FRM: Вы достаточно много работали в театре. Расскажите об этих периодах и опыте.
В.П.: До переезда в Москву я работал в одесском театре драмы и комедии «Встреча». Считаю, что мне очень повезло. Ведь там мне доверяли сыграть кардинально отличающихся персонажей. Это и Адам из «Божественной комедии», и Тёркин из «Василия Тёркина», Хома Брут из «Панночки» и Гильденстерн из «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». А ещё работа в четырёх спектаклях для детей. Двух новогодних и двух круглогодичных. Сыграл двух зайцев, Кота и Морского волка! (улыбается) Мечта для драматического артиста! Когда-то я даже считал. Получилось не меньше 800 представлений. Тогда я от сказок выл. А сейчас я им благодарен. Ведь это - неоценимый опыт, который заставил закрепить на практике всё то, чему учили (и заставляли анализировать роли Зайцев на уровне Достоевского). А ещё, сказки научили меня актёрской выносливости и умению импровизировать.
FRM: Также вы были автором и ведущим передачи для мужчин «Viсtory Club», «У войны не женское лицо» и «Видгадай писню». Это совершенно разная тематика передач. Что было вам ближе?
В.П.: Прелесть моей профессии в её неодинаковости. Программы, о которых идёт речь, совершенно разные. На Одесском областном радио мне разрешили говорить с мужчинами на сугубо мужские темы. Не редко такие беседы заканчивались хохотом в прямом эфире. Потому что я старался приглашать в программу исключительно самодостаточных героев. Стараясь отдать дань погибшему в борьбе с фашизмом дедушке Петру, семь раз, раненому дедушке Ивану и помогавшей партизанам бабушке Ане, я выпустил цикл передач по книге моей двоюродной сестры Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Хотя, думаю, моя благодарность ветеранам могла бы быть большей. А «Видгадай писню» - это абсолютно хулиганская рубрика в одном из утренних шоу «Нашего радио». После переезда в Москву меня пригласили её вести Борис Барабанов и Михаил Козырев. Я до сих пор благодарен им не только за радийный опыт, но и за то, что увлекли меня русским роком и открыли для меня лучшие страницы мирового рок-н-ролла. Каждая из этих программ – моё детище. И каждая из них мне дорога по-своему.
FRM: Пригодился ли опыт радиоведущего при озвучивании фильмов? Говоря на тему озвучивания кино или мультфильмов, был ли у вас такой опыт, и, интересна ли вам именно озвучка?
В.П.: Любой человеческий опыт является актёрским багажом. А опыт работы на радио – тем более. Благодаря ему, я научился работать с микрофоном, начал уделять внимание работе в разных диапазонах, научился больше владеть своим голосом. Это, в свою очередь, позволило мне создавать речевые портреты и, как следствие, создавать характеры. После этого пошли приглашения на озвучку рекламы и компьютерных игр. А ведь этому никто не учит. И в студии некогда учить. Там время – деньги. Есть три часа и семьдесят страниц текста, которые ты должен уложить, сыграв при этом восемь абсолютно разных, не похожих друг на друга, персонажей. Говорят, что озвучка – «золотое дно». Возможно. Но при этом я выходил из студии, как из сауны. Вспотевший, без голоса, с языком на плече, но счастливый, что столько пережил и поработал с удовольствием.
FRM: Если бы вам предложили сняться в любой точке мира. Какая бы это в идеале была картина и страна (место)?
В.П.: В моём киносценарии «Мама – Африка» действие происходит в пустыне. Надеюсь, что всё сложится и мы снимем кино, где я сыграю одного из героев в Сахаре. В республике Чад есть плато Тибести. К нему раз в год приходит племя тубу, средняя продолжительность жизни в котором – 120 лет! Вот с этими ребятами я бы пообщался, пожил бы с ними пару недель, поснимал бы их в кино, как это сделал снявший «Наверное, боги сошли с ума» Джейми Юйс.
FRM: Вы занимаетесь спортом: прыжки с парашютом, рукопашный бой, марафон. Приходилось ли использовать эти навыки в кино?
В.П.: Да. Особенно в исторических фильмах и боевиках. Не раз приходилось драться во «Влюблённом агенте» и «Трёх богатырях». В мае на РЕН ТВ выходит продолжение сериала «Джокер», где я сыграл антагониста - киллера по прозвищу Председатель. Там с героем, которого сыграл Дима Клепацкий, мы не раз вступаем в жёсткие спарринги. Хотя самые сложные падения и трюки я всё – таки отдавал каскадёрам. Стараюсь осознавать свой предел. Да и не хочу забирать работу у парней, которые занимаются этим профессионально. Парашют в кино пока не пригодился. Зато для съёмок в «1612-м» освоил верховую езду и даже прошёл джигитовку. В последнее время увлёкся снорклингом (нырянием без акваланга). Уже девять лет катаюсь на горных лыжах на Эльбрусе. Возможно, эти навыки тоже ещё ждут своего применения.
FRM: У вас много киноролей. Расскажите о роли или персонаже, который вам особенно запомнился или понравился.
В.П.: Запомнился Хорунжий из того же «1612-го». Наверное, потому, что люблю играть колоритных негодяев. Меня привлекает их внутренняя свобода. Недавно в сериале про Матрону московскую сыграл кардиолога Саранского. Ценю глубину и мудрость этого характера. Рад, что посчастливилось сыграть неунывающего, светлого и по-одесски изворотливого Утёсова. Учусь у него на все трудности смотреть «в мажоре». С нетерпением жду съёмок в сериале «Русские евреи», где в ближайшее время должен сыграть учителя Сергея Эйзенштейна - Джигу Вертова. Яркая, увлечённая до фанатизма своей работой личность.
FRM: Перейдем к теме театра. Насколько сложно играть в театре и как не ошибиться, если дублей нет?
В.П.: Сложно в театре было всегда. И если что – то даётся слишком просто, оно, как правило, не ценится. Когда – то читал у медиков, что состояние актёра перед выходом на сцену – это первая стадия шизофрении. (улыбается) Так что тем, кто хочет связать свою личную жизнь с актёром, стоит серьёзно задуматься. Ведь часть сознания актёра ведёт роль, часть - следит, как воспринимает мою игру партнёр, ещё часть - следит за тем, как всё воспринимает зритель, не говоря уже о тех частях, которые соотносят мою игру с фонограммой, световыми точками и режиссёрскими мизансценами. Ну разве не шизофреники?! По сути, каждый выход на сцену - это завоевание зрителя. И эта борьба за зрительское внимание, за то, чтобы вызвать в нём те или иные чувства, требует постоянного эмоционального напряжения и, по сути, работы на износ. Но если спектакль или концерт удаётся, если ты чувствуешь благодарность зрителей и видишь на поклоне их счастливые улыбки, любая усталость становится приятной. Уставший, но довольный, ты чувствуешь, что живёшь не даром. И смысл твоей работы сводится к тому, чтобы хоть кому – то, хоть на какое – то время стало лучше и у кого – то появилась надежда на лучшее. С такими мыслями восстанавливаешься довольно быстро и легко. Хотя Янковский на вопрос журналистов устаёт ли он после спектакля отвечал, что воображение не потеет.
FRM: Какая роль в театре была близка вам по характеру?
В.П.: Таких пока не попадалось. Были частичные совпадения. Но по-настоящему близкими назвать их не могу. Создавая тот или иной характер, мне каждый раз приходится вырабатывать в себе то, что присуще персонажу. И лишь потом наработанное становится лёгким, а лёгкое – приятным. В настоящее время я работаю в проекте артистов Большого театра «Рок и Опера». Для драматических артистов выразительность солистов оперы – весьма специфическое зрелище. Всё время казалось, что они переигрывают. Но по долгу службы, мне пришлось ознакомиться с техникой извлечения голоса, почти в приказном порядке пересмотреть большое количество опер, идущих на сцене Большого, перечитать десятки либретто, историй написания и биографии композиторов. После этого было множество репетиций и прогонов. Но лишь после примерно двадцатого выхода на зрителя, я начал ощущать свободу и получать удовольствие от игры. И я благодарен режиссёру проекта Олегу Найдёнышеву и продюсеру Айрату Тухватулину за то, что дают мне эту роль «на откуп». Хотя и получаю от них, если слишком зарываюсь.
FRM: Какую роль в кино и театре мечтаете сыграть?
В.П.: Выгодность моего положения в том, что уже могу позволить себе придумывать работу. Конечно, приходят предложения и извне, но немало ролей в кино и на театре я сочиняю сам. И если я не играю, то пишу, а если не пишу - то играю. В настоящее время идёт разработка нескольких моих киносценариев. Вот в них и поиграл бы. Например, летом в Латвии будет сниматься фильм по моему сценарию «Однажды в Резекне». И я благодарен генеральному продюсеру Сергею Новожилову за то, что он согласился отдать мне одну из главных ролей. Мою роль в проекте «Рок и Опера» мы сочинили вместе с Олегом Найдёнышевым. И теперь уже без иронии могу сказать, что играть в таком материале – мечта любого драматического артиста.
FRM: Среда артистов конфликтная? Влияет соперничество на отношения?
В.П.: Среда артистов разная. Москва научила меня сосредотачиваться на роли, а не участвовать в конфликтах. Ведь зритель не знает, что творится за кадром или за кулисами. И если конфликт напрямую меня не затрагивает, я стараюсь от него отстраняться. Я переехал сюда не для разборок. А что касается соперничества, то это только подстёгивает. Я в прекрасных отношениях со многими актёрами, с которыми пробовался на одну и ту же роль. А на утверждение на роль, помимо способностей и профессионализма, влияют десятки других факторов. Зачастую, от актёра не зависящих. Так что адекватные артисты относятся к соперничеству философски.
FRM: С кем из режиссёров интересно поработать?
В.П.: С профессионалами. С теми, кто помогает мне на площадке, кто предлагает сотрудничество, а не исполнительство. Мне повезло трижды работать с Владимиром Хотиненко. Он всегда точно знает, чего хочет. Но если я предлагаю ему своё видение роли, он с ним считается. Примерно так же работает Эдик Пальмов. Уже упоминал Мурадова и Найдёнышева. И ненавижу работать с режиссёрами, которые сразу показывают, как надо играть. Не отталкиваясь от моего психотипа, задавая присущую ему, а не мне выразительность. И грамотные режиссёры понимают, что метод показа – лишь крайняя и самая примитивная мера. И ещё, безумно интересно работать с талантом. Сочетание профессионализма и дара свыше – безумно привлекательная штука.
FRM: Что самое непростое в профессии актера?
В.П.: Непростого много. Но я уверен, что производственные трудности есть в каждой профессии. Я не понимаю актёров, которые стонут, что им тяжело на съёмках или на площадке. Ребята, а вы хотели, чтобы вам платили за то, что вам легко? Так сделайте так, чтобы вам самим было интересно дело, которым вы занимаетесь. Тогда и усталость в удовольствие. Не думаю, что работа участкового, шахтёра, врача скорой помощи, водителя троллейбуса, дальнобойщика и сотен других, легче, чем наша. Просто они не публичные и у них нет возможности поплакаться во время интервью. А может и желания малодушничать нет.
FRM: Тяжело, если для идеального кадра нужно переделать много дублей? Или привыкаете?
В.П.: Много дублей – это часть работы. И я отношусь к этому спокойно. Надо – значит надо. Ведь часто дубли делаются не из-за актёра. Бывает технический брак, операторский, из-за массовки и множество других. В этом и состоит профессионализм, что ты спокойно, как и в первый раз, готов выдавать один и тот же результат. Не позволяя себе перегорать и не отвлекаясь от задачи.
FRM: Не было желания самому написать идеальный сценарий?
В.П.: Скорее, качественный, волнующий и про людей. Помните, Жванецкий говорил, что писАть, как и пИсать, нужно только тогда, когда уже не можешь терпеть. Так вот у меня такой момент наступил давно. Ещё в 2002-м. Появились темы, о которых я захотел поговорить со зрителем. Ещё учась в университете, я надыбал фразу Катаева, что настоящее произведение всегда носит исповедальческий характер. И если есть идея, если есть то, что волнует и меня, и зрителя, я за такой материал возьмусь. В 2006-м меня пригласили на первый питчинг «Кинотавра» и с тех пор мне регулярно поступают предложения. Но я от многих отказываюсь, потому что предложенные темы, чаще всего, меня не волнуют. А значит, и писать их буду без удовольствия. Шекспир ведь не зря сказал: «В чём нет услады, в том толку нет». Ну не интересны мне разборки братков, ментовские войны и другая возня. Мне интересно говорить о романтиках и циниках, поэтому появился сценарий комедии «пИнгвин», меня всегда тянуло в «чёрную» Африку и, соединив локацию с темой долгожителей, я написал сценарий «Мама-Африка». В 2009-м у меня родился сын и меня «пропёрло» на отцовство. Вдохновлённый Костей, я сочинил историю, которая благодаря продюсеру Светлане Иванниковой и худруку Евгению Герасимову (за что я им безмерно благодарен), превратилась в прокатное семейное кино «Уроки выживания». А отвечая на вопрос, как сохранить отношения в браке, мы с соавтором Олегом Найдёнышевым написали комедию «Новая жена». Её уже снял Олег Фомин, и мы ждём её премьеры на Первом канале. И отдельное спасибо моей жене, без любви которой вряд ли бы эта история получилась.
FRM: Если брать картины разных времён, начиная от старых и заканчивая современными. Какие вы могли бы выделить и почему?
В.П.: Однажды я увидел двухтомник с репродукциями картин коллекции доктора Сукарно. Был такой президент Индонезии. Все правители мира знали, что он увлекается живописью и перед каждой официальной встречей дарили ему картины. Получилось величайшее собрание шедевров. Листая эти страницы, можно увидеть всё, чем жила наша планета до середины 20-го века и как воспринимали мир художники из самых разных стран, включая нашу. На меня это произвело очень сильное впечатление. Хотя «Сидящий Демон» Врубеля и «Христос в пустыне» Крамского всегда для меня были особенными. Вся наша жизнь – это метание между этими двумя картинами.
FRM: Сегодня очень популярны сериалы вроде «Универ» и так далее. Лёгкие и не похоже, что там сильно нужно уметь играть. Как вы думаете, почему сегодня зрителю интересны такие проекты?
В.П.: Лёгкая комедия не значит, что там не нужно играть. В качественной комедии за лёгкостью, как правило, стоит большая работа. Примером тому могут быть водевили с Олегом Борисовым, Георгием Вициным и другими выдающимися актёрами. Относительно зрительского интереса могу сказать, что массовое увлечение «Универами», «Братанами» и подобным скоро уйдёт. Оно уже уходит. Потому что потакание зрителю в его низменных проявлениях этому же зрителю надоедает. Рано или поздно происходит перенасыщение. Как уходит сейчас наше слепое преклонение перед всем иностранным. Безусловно, останется какая-то часть любителей подобного жанра, но современный зритель всё больше хочет содержания. Пусть и в лёгкой «упаковке». Простое развлечение без смысла – это ещё сегодня, но никак не завтра. Ведь ещё Чехов призывал нас «развлекая поучать». Люди, способные мыслить «наелись» трюков, гэгов и смеха за кадром. Да, бессмысленный аттракцион увлекает нас, но не волнует, не заставляет задуматься. Зритель думает, что просмотрев ситком, он отвлечётся от жизненных проблем, а в итоге остаётся с ощущением потерянного времени. И мне кажется, что дело в нашем менталитете. И в том, что мы иногда духовно богаче тех, кто эти ситкомы сочиняет, адаптирует, производит и цинично зарабатывает на деградации. По крайней мере, мне в это хочется верить. И ещё, понимаю, что вызову бурю возмущения, но многих ребят из стэндаповских программ я считаю преступниками. Или моральными уродами. Тут вам на выбор. Потому что образованные молодые люди, люди среднего и старшего поколения знают, что юмор - это Ираклий Андронников, Борис Брунов, Александр Иванов, Аркадий Райкин и другие, поддерживавшие высокую планку. Подростки же, в основной своей массе, таких фамилий и не слышали. И тут появляются выходцы из КВНа с криками «Хэй-хэй-хэй!» и требованиями аплодисментов и приучают их к тому, что юмор – это слово «жопа», сказанное со сцены. Что юмор – это хамство, стёб и желательно с матом. Что такое г. - это дерзко и круто. И планка юмора – это. И ещё не сформировавшееся мировоззрение подростка впитывает эти установки и берёт за основу. И такое обаятельное зомбирование, на мой взгляд, преступно. Когда один из «резидентов» заявляет в интервью, что Жванецкий – это нафталин и скука, я понимаю, что до умного юмора он просто не дорос. И вряд ли дорастёт. Потому что его же самомнение не позволит.
FRM: Как вы проводите свободное время?
В.П.: Стараюсь проводить его активно. Я любопытен и стараюсь всегда учиться чему-то новому. Бываю в горах и очень люблю океан. Хочу освоить этим летом вэйк-бординг. Люблю путешествовать и общаться с интересными людьми, особенно мастерами своего дела. Люблю смотреть кино и всё время что-то читаю. Безумно люблю музыку и стараюсь слушать то, что ещё не слушал. В последнее время увлёкся этникой в обработке. Забавно слушать арабский рок или тирольское пение в африканском исполнении. Иногда подобная эклектика по-настоящему восхищает. Люблю проводить свободное время с семьёй. К сожалению, это случается не часто. Но если случается, это имеет для меня особую ценность.
FRM: Любите путешествовать? Самое красивое место, которое вам бы хотелось увидеть?
В.П.: Их слишком много. В ближайших планах – Норвегия. Хочу увидеть фьёрды, китов и Северное сияние. Осенью с проектом «Рок и Опера» намечен тур по Дальнему востоку и Сибири. Надеюсь побывать на Камчатке, увидеть действующие вулканы. Говорят, незабываемое зрелище.
FRM: Какие планы на 2016 год?
В.П.: Как и на всю оставшуюся жизнь. Не простая, но горячо любимая работа. И на сцене, и перед камерой.
110